Битва за Свет [СИ] - Антон Волков

Теперь картина действий скандинавского альянса по противостоянию дыханию смерти, всё ближе подбирающегося к их странам, была нам понятна. "Нам" — это мне, Даше и Андрею, которые понимали по-английски, бойцам же оставалось лишь наблюдать за тем, как тараторящие, словно пулемёт, финны без остановки водят пальцами по карте и очерчивают на ней различные области.

Закончив с географией, ребята рассказали, что финское правительство вынуждено было объявить эвакуацию, затем, чтобы люди в течение полугода покинули территории, лежащие восточнее "линии жизни". Эвакуация эта была объявлена лишь недавно, с первыми печальными новостями из Москвы, то есть чуть меньше недели назад. Вот почему мы, двигаясь по Финляндии с востока на запад, видели по-прежнему заселённые дома, машины на дорогах и в целом ту жизнь, которая была тут до объявления эвакуации. По словам Пааво, многие не спешат оставлять свой дом, а иные и вовсе наотрез отказываются верить в грядущую беду и попросту игнорируют призывы властей к миграции на запад страны. Мы удивились, откуда два наших случайных знакомых столько всего знают про ситуацию с Концом "света", но те раскрыли карты; их грузовичок, тот, что мы и увидели припаркованным возле "Фортуны", как раз и развозил по определённым областям страны те самые листовки и брошюры с информацией об эвакуации. А они оба, Йокка и Пааво, водители и одновременно ответственные за оповещение населения сотрудники министерства культуры Финляндии, которым в числе многих, и поручили задачу по информированию населения.

На мой вопрос о том, когда альянс начал подготовку к противостоянию, Пааво ответил, что программа по увеличению объёмов производства ультрафиолетовых прожекторов, строительства множества электростанций с юга на север вдоль всей "линии жизни", копание рвов и соединение озёр на участке Лахти-Оулу была запущена ещё с год назад. По их словам, в настоящий момент работы активно ведутся, вот только с установкой и подключением прожекторов, потребляющих колоссальное количество энергии, пока всё не совсем так хорошо, как хотелось бы. В холодное время года, особенно с декабря по март, возникают большие проблемы с доставкой оборудования в труднопроходимые для грузовиков места "линии жизни", особенно ближе к северу. "А с участком от Оулу до Норвежского моря вообще неразбериха какая-то… Насколько нам известно, туда ещё не начали даже электричество подавать, не говоря уже об установке прожекторов. Слишком сложный во всех отношениях участок. Скорее всего, не успеют…" — нерадостно заключил Йокка.

— Вся сложность укрепления этого участка состоит в том, что он проходит на крайнем севере, через вечную мерзлоту и тундру. Зимой там до минус сорока пяти бывает, летом теплее, конечно! — невероятно эмоционально, размахивая руками в разные стороны рассказывал Йокка. Альянс пока так и не пришёл к какому-то единому мнению о том, как укреплять эти проклятые четыреста тридцать километров и нужно ли их вообще укреплять. Думают, что эти ваши зомби, может, туда и не доберутся, замёрзнут… — и он заглянул мне в глаза с какой-то надеждой, с вопросом, ответ на который был для него очень важен. Я понял, что Йокка хотел услышать от нас какую-то информацию, способную либо подтвердить, либо опровергнуть те самые размышления на тему "может замёрзнут". Наверное, он думал, что мы, сидящие здесь вооружённые русские, двигающиеся в Норвегию, знаем устройство афганцев "от и до", но он ошибался. Я лишь пожал плечами, ответив, что морозы до минус двадцати пяти, присущие для средней полосы России, афганцев нисколько не тревожили, а насчёт минус сорока-сорока пяти я ничего не могу сказать. Я лишь предположил, что поскольку плотность населения там, на крайнем севере, чрезвычайно низкая, то, может, афганцы и не станут активно продвигаться с востока на запад именно по северу, решив, что там им нечего ловить…

Естественно, в финансировании и выполнении работ по повсеместному возведению мощнейших ультрафиолетовых прожекторов, оперативному строительству многоцелевых электростанций, рассчитанных на длительную автономную работу, многократному дублированию (на случай обрывов) питающих прожекторы линий электропередач и многому другому также участвовали все страны альянса, потому что силами одной Финляндии сделать всё это было бы просто невозможно. Все понимали, что они обязаны помогать Финляндии, ведь она первая примет на себя страшный удар. В противном же случае, афганцы молниеносно доберутся и до других. Водители грузовичка рассказали, что было много дебатов по вопросу о том, что некоторые члены альянса высказывались за укрепление лишь того самого наиболее сложного участка, финско-шведской границы. Предлагалось "отдать" Финляндию и свести всю оборону лишь к тем самым четырёмстам с лишним километрам, но, в итоге, от этого варианта отказались, потому что в случае полной эвакуации населения Финляндии в Швецию и Норвегию, его невозможно было бы даже прокормить, не говоря уж о размещении нескольких миллионов финнов. Вопрос о том, чтобы бросить братское, скандинавское государство, и укреплять лишь границы своих стран, ни у Шведов, ни у Норвежцев, ни у Датчан даже и не вставал. Вдобавок, именно на западных территориях Финляндии и производится добрая половина всего рапса, служащего для всей Скандинавии если не основным, то уж точно наравне конкурирующим с остальными видами топливом. За столь интересным и для всех нас, и для двух финнов разговором мы провели не менее получаса. Почти все уже допили свой кофе с восхитительным пирожным, и нам пора было уже трогаться в путь, ведь время бежало неумолимо, и нужно было как можно быстрее достичь Осло.

Я взглянул на часы, но даже не запомнил, сколько было времени, потому что вспомнил про то, что этими часами мне предстояло расплатиться с хозяином кафе, который в тот момент как раз направлялся к нашему столику, неся на подносе последние две чашечки кофе для Шталенкова и Андрея. Я отщёлкнул крепёж на металлическом браслете своих часов и с улыбкой, хоть и не без сожаления о ценном подарке, со словами благодарности протянул часы пожилому хозяину. Но тут Йокка, понявший всю ситуацию, плавным движением опустил мою руку, жестом показал, что не нужно этого делать и полез за бумажником. Я возразил, но финн был крайне настойчив и уже вовсю объяснялся с хозяином "Фортуны", выясняя сумму нашего счёта, и, получив ответ, начал отсчитывать сумму. Тогда я предложил свои часы уже ему. Точнее не предложил, а, пожав ему руку и поблагодарив за столь благородный с его стороны жест, положил часы перед ним на стол. Тут подключился уже и Пааво, сказав, что я их невероятно обижу, если тот же час не надену свои часы обратно и буду продолжать возражать против того, что они нас угостили, проявив свойственное финнам гостеприимство. Я было подумал, что коли мы первые покинем стены этого чудесного, невероятно уютного и навеявшего столько тёплых воспоминаний домика, то я свои часы просто повешу на зеркало грузовичка двух столь любезных соседей по границе, но тут же передумал делать это, побоявшись тем самым и впрямь серьёзно обидеть их. Ещё минут пять мы все прощались с Пааво и Йоккой, жали им руки, благодарили за то, что они нас накормили и желали им и их стране никогда не столкнуться с адскими отродьями, к тому моменту уже расползавшихся по Тверской области, а может уже и гораздо дальше. В свою очередь мы пообещали, что сделаем с норвежскими властями всё возможное, чтобы в кратчайшие сроки дать техногенный отпор лютым тварям. На том мы и попрощались окончательно, сели по машинам и продолжили движение.

Глава 18. Надежда на спасение

Уже через сорок минут после самого незабываемого за последние как минимум два года ужина, мы подъехали к финско-шведской границе. Мы с Дашей во время нашего автопутешествия 2008-ого года, по сути, этой границы-то и не видели, потому что плыли из Хельсинки в Стокгольм на пароме и, переночевав на нём, просто оказались в шведской Столице. Но я мог себе представить, что эта, сухопутная граница ничем не отличалась от всех других границ внутри Шенгена, которые я когда-либо видел. А были они все весьма номинальны. Подъезжая к границе можно было увидеть соответствующий дорожный знак, затем знак, предупреждающий о выезде из одной страны и въезде в другую, небольшое зданьице-таможню и небольшую площадку для остановки фур и грузовиков. Никаких шлагбаумов или военных, никаких препятствий для выезда из одной страны-участницы Шенгенского соглашения и въезда в другую не было и в помине! Теперь же граница между Финляндией и Швецией выглядела совершенно иначе. Уже на подъезде к контрольно-пропускному пункту ещё с финской стороны то слева, то справа виднелись множественные военные автомобили, патрули и укрепления. Перед нами ехало около пяти машин, также желающих попасть в Швецию. Перед нашей небольшой колонной вскоре показался опущенный шлагбаум, и трое людей в военной форме велели идущим впереди автомобилям остановиться. Затем последовала какая-то проверка документов, разговор водителей с военными, после чего по одной машине начали выпускать с территории Суоми. Вскоре очередь проверки дошла и до нас. На удивление, никаких вопросов нам особо не задавали, а лишь спросили о каком-то пропуске, видимо, о той самой бумажке, что дали нам на въезде в страну тысячи озёр. Шталенков протянул военному требуемую бумагу. Тот посветил в неё фонариком, попросил наши паспорта, сверил их с вписанными в бумагу сведениями и по рации велел кому-то поднимать шлагбаум.